Детство, прошедшее в крестьянской семье, и жизнь в городе в Чердынском уезде в конце ХIX – начале XX века существенно отличались. Крестьянская семья, как известно из школьных уроков истории, жила в тесной связи с природой, труд был неотъемлемой частью жизни, а образование и культура играли лишь второстепенную роль. Город же предоставлял больше возможностей для образования и культурного развития детей. Оба эти мира оставили свой след в истории, формируя характер и мировоззрение людей, живших в то время. В этой публикации мы постараемся проследить, чем они отличались и в чём были схожи.
РОЖДЕНИЕ ДЕТЕЙ
Согласно изданию «Ежегодник Чердынского Уездного Земства и календарь на 1914 год», земство заботилось об оказании акушерской помощи роженицам. В больницах Чердынского уезда оборудовались родильные отделения. Земство не жалело средств на снабжение их всем необходимым. Безупречная чистота, правильный и хороший уход стояли на первом плане. Уезд был покрыт сетью акушерских пунктов. Но, несмотря на это, сельские и деревенские женщины «предпочитали рожать в банях, чуть ли не в хлевах, среди грязного тряпья, пользуясь услугами не менее грязных деревенских бабок, которые ходят от одной роженицы к другой и щедро разносят заразу». Только что успев произвести на свет ребёнка, роженицы через день после родов уже вставали на работу и отправлялись в баню. Всё это вызывало сильнейшие неблагополучные последствия. После женщины шли во врачебные и фельдшерские амбулатории с жалобами на всевозможные болезненные явления, не подозревая, что эти болезни произошли благодаря тем неблагоприятным условиям, при которых протекали роды. Порой пригласить акушерку крестьянки всё же решались, но не врача, без оперативного вмешательства которого не могли окончиться роды. Это было соединено с большими затруднениями и борьбой с близкими. Передающееся из рода в род «прикладывать руки не надо» вступало в свои права, и многие женщины предпочитали умереть от истечения кровью или потери сил, чем позволить врачу наложить щипцы, произвести поворот и т. п. По сведениям 1911 года, число родившихся детей в уезде – около 7 000, а обращений за акушерской помощью всего 524. Из них почти половина приходится на городской участок, то есть к акушерской помощи медицинского персонала прибегали главным образом жительницы города.
ДЕТСКАЯ СМЕРТНОСТЬ
Количество рождавшихся детей как в сельских, так и в городских семьях, было разным. Женщина могла родить до 18-ти детей, как у чердынского городского головы Спиридона Владимировича Углицких (все они умерли в младенчестве), а могла и два-три ребёнка, и сама умереть во время родов, как это произошло с женой городского головы Степана Алексеевича Верещагина. Капиталина Андреевна родила троих детей, один ребёнок умер, как и мать. Во втором браке его молодая жена родила ему 10 детей, он был старше её на 18 лет. Двое детей у них тоже умерли в младенческом возрасте (ранее младенцами считались детей до семи лет). Частые роды были причиной слабого здоровья женщин, они не успевали восстановиться после родов, и поэтому рожали ослабленных детей. Ребёнок умирал либо после рождения, либо на 7-й и 20-й день, через 2-3 месяца, в один год…
В 1883 году вышел труд земского врача М.М. Чашницкого «Материалы к исследованию Чердынского уезда в медико-статистическом и санитарном отношениях».
Отдельное внимание доктора было уделено положению детей в деревенских и сельских семьях с самого их рождения. «Все младенцы были крайне истощёнными и слаборазвитыми по причине того, что кормление ребёнка грудью матери продолжалось достаточно продолжительное время – до двух и более лет. Многие матери, как только ребёнок родился и начинал кричать, давали ему соску, с которой он не расставался до двух лет. Она изготавливалась из коровьей соски, которая прикреплялась к рожку из рога домашней скотины. Соска редко вымывалась: пройдя через кислую среду, молоко поступало в желудок уже не свежим, и в этом была первая причина детских поносов и частой детской смертности моложе года».
В период с 1872 по 1879 годы в Чердынском уезде наблюдалась высокая детская смертность. Вот некоторые ключевые цифры за восемь лет:
- До одного года умерло 7 366 детей.
- До пяти лет – 2 115 детей.
На первом году жизни смертность достигала 36,3% на 100 родившихся. Общая смертность детей до пятилетнего возраста составила 47,2% на 100 детей. Это значит, что на каждые 100 детей, родившихся в уезде, 47 из них не доживали до пяти лет.
Основные причины детской смертности включали летние поносы и натуральную оспу. Поносы уносили детские жизни в несколько раз чаще, чем оспа.
При разборе детской смертности доктор М.М. Чашницкий подметил: «смертность детей в городе ниже благодаря лучшим за ними заботе и уходу».
ВОСПИТАНИЕ И БЫТ
Детство в крестьянской семье в дореволюционной России было далеко не безоблачным. Дети с раннего возраста начинали помогать родителям: пасли скот, работали в поле, собирали ягоды и грибы, водились с младшими братьями и сёстрами. Ребёнок в деревенской семье рассматривался как маленький помощник, а если рождался мальчик – то уже с малых лет он был полноценным тружеником. Достаточно вспомнить произведение русского поэта Н.А. Некрасова «Крестьянские дети», в котором автор описывает все тяготы крестьянской жизни.
Как пишет Чашницкий, детей содержали неопрятно – в большинстве случаев в люльке постелью служило никуда негодное бельё, одежда на детях была почти всегда грязная, для развлечения над люлькой вешали самодельные игрушки или яркую ткань. Изношенные остатки одежды шли на переделку младшим членам семьи. Когда одежда приходила в полную негодность, её употребляли вместо подушки. Спали дети вместе, под одним покрывалом, и здоровые, и больные. Вообще, крестьяне относились равнодушно к болезням. Не имея понятия о их прилипчивости и заразительности, родители сваливали всё на волю Божию.
Крестили ребёнка часто рано, иногда почти сразу после рождения. Возможно, из-за суеверия, что если младенец умрёт и будет при этом некрещёным, то у него на том свете будут проблемы. Обряд крещения иногда мог проводиться на дому (за дополнительную плату). Тогда же малыш получал имя. Обычно его выбирали из числа святых, дни которых приходятся либо на день рождения, либо на день крестин.
В документально-письменных источниках Чердынского музея хранится переписка Клавдии Витальевны Четвериковой, жены разъездного учителя Дмитрия Никаноровича и матери будущего писателя Бориса Дмитриевича, которые она адресовывала своей племяннице Саше Крыловой, проживающей в Уральске. Семья Четвериковых в 1898 году волею судьбы оказалась в Чердыни. Пребывание Четвериковых в наших краях было непродолжительным – всего шесть лет. Но и эти годы оставили неизгладимые воспоминания о жизни в уездной Чердыни. На основе этих писем можно проследить жизнь городских детей и отношение к ним.
Как мать и хранительница домашнего очага, Клавдия Витальевна описывает семейную жизнь и характеры своих детей: «Из Борьки у нас выходит отчаянный умный и до смешного правдивый мальчишка. Чуть если невнимательно слушаешь его и не в попад что ответишь, он сейчас же остановит словами: «ты, мама, это какую мне ерунду сказала, ты не говори ерунду то, а хорошенько, а то ведь я не понимаю». Просто всегда хохот над ним. Виташа тоже потешный стал, всё говорит и быстро бегает. У него совсем другой характер. Борька над ним властвует, а он покорно всё делает, что тот потребует. Часто приходится заступаться за Виташку, как за слабого. Играть они уж очень любят вместе. Вера – моя любимица. Уж так мы довольны, что дочь теперь у нас. <…> Из Борьки у нас вышел такой философ – просто умора над его рассуждениями. Раньше был дикарь страшный, а теперь такой смелый при гостях – просто беда. Одну учительницу, молодую девушку, так просто не отпускает ни на шаг, всё ей сказки рассказывает, просит её рассказывать и т.д. <…> «Если хочешь, я изображу тебе вкратце один день, по образцу которого мы всё время здесь живём; слушай: обыкновенно, с вечера просидишь лишний часок и поэтому утром уже встанешь не раньше час. 8, а в это время уже и ребята поднимутся, и печку давно пора затоплять, и въ комнатах хоть немного прибрать. Пока всё это делаешь, стряпаешь, убираешься, пьёшь чай и т.д. – глядишь уже и обедъ на дворе, Митя уже из училища идётъ. После обеда онъ ляжет спать, а я водворяю тишину въ доме и все время слежу что бъ ребята не разбудили Митю. Тут глядишь уже и вечереетъ, пора опять чай пить, да ещё, кроме этого, надо между прочими делишками ухитрится, что-нибудь пошить, потому что у меня пропасть не шитого белья. После вечернего чаю приходитъ к Мите ученица, которую он готовитъ въ учительницы и у насъ начинаются занятия – я тоже [припарилась] къ ним, хочется здать экзаменъ, чтобъ на всякий случай иметь право на учительницу – когда-нибудь пригодится. Занимаемся часовъ до 9, после чего уже хочется отдохнуть за книгой или болтовнёй. Писать-то и не выберу время, а вот сегодня я встала въ 5 ч. так и печку затопила, и тебе успею написать <…>». В другом письме она пишет, что у неё есть прислуга – «нянька и стряпка по 1 р. 50 к. живут, просто страсть как дёшево». И это ещё раз подтверждает, что во многих, даже самых скромных городских семьях, могла быть прислуга, в том числе няньки, которые ухаживали за детьми.
ОБРАЗОВАНИЕ И ДОСУГ
С созданием земства грамотность крестьян в Чердынском уезде начала развиваться довольно быстро. В 1874-75 гг. учащихся было 747 человек (627 мальчиков и 120 девочек). В 1879-80 гг. – 1 610 (1 316 мальчиков и 294 девочки). По отчёту инспектора народных училищ г. Попова за 1878-79 гг. на 55 жителей приходится 1 учащийся, при различии полов приходится 1 учащийся на 31 мужчину и 1 девочка на 153 женщины.
Однако образовательные учреждения в конце XIX века были не во всех населённых пунктах. Но даже в таких крупных сёлах, как Вильгорт, Покча или Юрла, в местных образовательных организациях обучалось совсем немного детей. В своём докладе в 1893 году инспектор народных училищ Н.А. Синицин пишет: «Замечается такое явление: в начале учебного года во многих земских школах число учащихся доходит до 60 или 70, тогда как месяца через два-три их остаётся менее 50. Причин несколько, по которым ученики оставляют училище: так отцы силой почти берут своих мальчиков из школы возить лес, дрова, чтобы только не нанимать работника со стороны».
Уже в 1908 году в Чердынском уезде было введено всеобщее обучение. Это подтверждает один из докладов управы Чердынского уездного земского собрания, в котором говорится о принятии проекта школьной сети и ходатайстве перед Министерством народного просвещения об отпуске средств на обучение. Сельские учебные заведения давали детям не только знания, но и выполняли культурно-просветительную деятельность: учителя организовали развлечения по праздникам: устраивали Рождественские колядки, гуляли на Масленицу, привлекая к этому и взрослых.
Несмотря на занятость, находили дети время и для игр. Об этом повествует сборник «Народные игры Прикамья» А.В. Чаплинского. В своём издании Андрей Владимирович описывает детские игры, собранные им в том числе и в сёлах и деревнях Чердынского уезда. Это игры «Здоровка» (д. Ужгинская), «Пряхи», «Выдру тянуть», «Лапоть вертеть», «Колесо» (д. Мелихина), «Слепой медведь», «Баран», «Спорыш» (с. Пянтег), «Кольцо», «Слепой и горшок» (д. Ракино) и разные другие.
В то же время Чердынь представляла собой центр административной и культурной жизни. Здесь, в отличие от сёл и деревень, проживали представители нескольких социальных слоёв, что создавало уникальную атмосферу. Многие дети из разных сословий зачастую дружили между собой. И учились тоже вместе: девочки – в женской гимназии, мальчики – в мужском приходском и реальном училищах и других учебных заведениях. Для общего развития в городе работали библиотека и общеобразовательный музей. Иными словами, городская культура оказывала значительное влияние на воспитание детей, способствовало их развитию и расширению кругозора.
<…> – Заниматься, заниматься! – говорит мама, и мы забираем наши книги и тетрадки. С нами занимается мать. Мы пишем диктовки, решаем задачи и учим наизусть стихи. Утром, придя в папин кабинет, мы читаем по очереди вслух. Отец хвалит нас. <…>
Мы только недавно научились читать, поэтому читаем всё, что попадается на глаза: вывески, надписи, заглавия книг, визитные карточки. Наши знакомые говорили, что вредно для детей в слишком раннем возрасте научиться читать и писать. Но это было уже непоправимо, раз уж мы умели. <…>
…Зима. После обеда в доме наступает довольная, сытая тишина. Нас одевают гулять. Тёплые чулки и на тёплые чулки валенки. Под низ мамин пуховый платок и потом шубку. Брату, как послушному, башлык на голову, и он делается сразу похожим на гнома, начинает плохо слышать и плохо видеть, потому что уши закутаны и башлык всё время лезет на глаза. У меня башлык только на шее. Рукавички, лопаты в руки – и мы готовы. Мы будем разгребать снег <…>
…Мы поступили в приходское училище, в одно отделение, и оба во второе: в первом нам делать было нечего, оба мы бойко читали, красиво писали и знали таблицу умножения. Мы очутились среди двадцати наших сверстников. Всё – и парты, и глобус, и Трим Петрович, учитель по всем предметам, который показывал шалунам на дверь и говорил: «Шишел, вышел, вон пошёл», – всё приводило нас в восторг. <…>
Из рассказа Бориса Дмитриевича можно проследить, что между собой дружили дети разных сословий. На улице они проводили время тоже вместе: зимой катались с горок, строили снежные крепости и ходили на каток, а летом наслаждались другими развлечениями.
ДЕТСКИЕ ПРИЮТЫ
Судьба детей, оставшиеся без попечения родителей – особая тема исследования.
В конце XIX века в Чердынском уезде начали открываться первые детские приюты. Содержались они, в основном, на благотворительные и попечительские средства, сборы от спектаклей и концертов. На их содержание также отчислялась часть кружечных церковных сборов. Финансовую поддержку детским приютам оказывало местное земство. В 1897 году в Чердыни при городской богадельне открылось «убежище бедных детей».
Свидетелем того является прекрасно сохранившееся здание конца ХIХ века, построенное по предложению чердынского купца первой гильдии Лунегова. Двухэтажную каменную богадельню и одноэтажное каменное здание − убежище бедных детей пароходчик подарил городу. Здесь на завещанные им средства в 25 000 рублей содержались бедные чердынцы.
В 1901 году, после обсуждения проблем детского призрения на селе, уездное земское собрание решило внести в смету своих расходов 600 рублей на открытие и содержание приюта в селе Пянтег. Крестьянский сход выделил детскому заведению бесплатное общественное помещение, которое летом 1902 года приняло первых воспитанников-мальчиков. К концу 1904 года в Чердынском уезде появился ещё один сельский приют – в Покче. Для него попечительство приобрело собственный дом, в нём на 1 января 1914 года призревались 22 девочки.
По постановлению Чердынской уездной земской управы в 1911 году были открыты приюты-ясли в Вильгорте, Мошеве, Косе, Юрле и Гайнах. В 1915 году – в Кочёво, Шакшере, Пянтеге, Морчанах и Ныробе. На их содержание было выделено земством 1 000 рублей.
В 1915 году при Чердынском Иоанно-Богословском женском монастыре по прошению игуменьи Руфины открылся приют для сирот – детей воинов на 25 человек. В конце 1918 года в монастырском приюте числилось уже 70 сирот. Принимались дети обоего пола в возрасте не моложе двух лет, а мальчики не старше 5-6 лет. Покровительницей приюта Государь Николай Александрович назначил свою дочь Великую княжну Татьяну. Приют получил стипендию «из кабинета Его Величества».
Главной задачей приютов было нравственно-религиозное воспитание детей. Кроме этого, большое внимание уделялось их профессиональной подготовке. Воспитанники получали первые навыки будущей сельскохозяйственной или ремесленной деятельности, что могло дать им средства к существованию в будущей взрослой жизни. Для девочек при приютах обычно создавались рукодельные мастерские: воспитанницы учились кроить, шить, вязать, чинить бельё, одежду и обувь, занимались кулинарией. Мальчиков учили плотницкому, столярному, сапожному и башмачному делу, плетению циновок и корзин, а также другим ремёслам. В летнее время все дети занимались сельскохозяйственными работами. Многие приюты имели земельные участки. Собственное хозяйство было одним из источников дохода детских учреждений. Важное условие социализации воспитанников сельских приютов благотворители видели в создании для них такой обстановки, которая не отличалась бы от условий их будущей обычной крестьянской жизни. Все изменилось с приходом к власти большевиков. Благотворительные учреждения просуществовали до 1918 года и были закрыты. После революции детские приюты уступили место детским домам, где сформировались иные идеология и принципы воспитания.
Подготовила Светлана Воложанинова, научный сотрудник ЧКМ.
Список литературы:
- М.М. Чашницкий Книга Материалы к исследованию Чердынского Уезда в медико-статистическом и санитарном отношениях. Издание Пермского Статистического Комитета. Типография Губернской Земской Управы, ЧКМ-4308/118;
- Г.И. Попов «Русская народно-бытовая медицина»;
- «Ежегодник Чердынского Уездного Земства и календарь на 1914 год». Издание Чердынской Уездной земской Управы Пермской губернии. Год издания первый. Типография П. Р. Безденежных, 1913 г., ЧКМ-4308/104;
- Журналы Чердынского уездного земского собрания, 1893 год, ЧКМ в/х 22/104;
- Журналы Чердынского уездного земского собрания 30,31 и 32 чрезвычайных сессий и доклады управы сим собраниям, 1908-1909 гг., ЧКМ в/х 22/76;
- А.В. Чаплинский «Народные игры Прикамья»/ г. Соликамск, 2018 г.;
- Письмо Клавдии Витальевны Четвериковой из Чердыни Саше Крыловой в Уральск, ЧКМ-4806/8;
- Борис Четвериков «Избранное», повести и рассказы/ Издательство «Художественная литература» Ленинград, 1971 г. ЧКМ н/в № 1303/695;
- Книга «Санитарный обзор Пермской губернии за 1914 год». Электро-типография Губернского Земства ЧКМ-5287/1057.